Василий Бочкарев знал, что обречен, но до самого конца стоически боролся со смертельным недугом - Александр Тузов

Мнения экспертов, политологов, представителей элит и простых людей тотально единодушны - как бы кто ни относился к фигуре Бочкарева, его правление в регионе и скоропостижный уход ознаменовали собою целую эпоху, творца которой можно принимать, можно - не принимать во всей его противоречивости и разноплановости харизмы, но с мощью которого с точки зрения влияния на Политику, выходящую далеко за пределы губернии, нельзя не считаться. Факт!

Факт и то,  что на фоне недюжинной работоспособности Бочкарева, его гиперпродуктивности и гиперэффективности в разрешении задач любого уровня и масштаба, уникальным даром управления разношерстной средой, раздираемой порою непреодолимыми противоречиями и центростремительными тенденциями, его преемникам будет еще долго и очень непросто соблюсти ритм именно такого стиля менеджмента и результативности, а политическая фигура, это олицетворяющая, войдет навечно в анналы истории как некий феномен, с которым нельзя было не считаться и который подлежит исследованию потомками как некая концептуальная модель процесса управления средой, основанная на сочетании того, что почти несочетаемо в принципе.

Василий Бочкарев знал, что обречен, история болезни не оставляла ему шансов на спасение, и он как человек с высоким уровнем адекватности в восприятии событий и фактов окружающего его мира, это очень четко понимал.

Он боролся с недугом до конца, а когда осознал, что недуг победил-таки его, не упал духом, не опустил руки, а попросил врачей перевезти его из лечебного заведения в Арбеково - домой, в Ахуны, "чтобы умереть в родных стенах", как и подобает истинному христианину.

Он шокировал коллег своим прагматизмом и деловым подходом к собственной жизни и декларируемыми ею обстоятельствами даже на смертном одре - в последние недели ежедневно обзванивал многих из них и... прощался заранее, спрашивая слабеющим день ото дня голосом - "я умираю, болею, а ты меня помнить будешь"? 

Когда его обижали или задевали в публичном пространстве вездесущие местечковые папарацци, считающие возможным публиковать детальные нюансы истории болезни умирающего человека, "пиная" побольнее ради пресловутых рейтингов в агрегаторах СМИ, он брал трубку телефона и пытался достучаться до совести тех, кто переходил грань: "ты бьешь лежачего, понимаешь, лежачего, пойми это, ведь это неправильно, ты ведь никогда таким раньше не был"...

Видимо намекая некоторым и одновременно многим, как легко сегодня "пинать дряхлеющего от болезни Льва", который физически не может достойно ответить, в  то время как к сильному и здоровому Льву вся эта челядь с вечно бегающими глазами и потливыми от страха руками выстраивалась в очередь аж до Спасского кафедрального Собора, в надежде получить рукопожатость и преференции Хозяина губернии хоть в чем-то...

Когда его поздравляли по телефону с последним в его жизни празднованием дня рождения те немногие, кто не испугался получить "порицание" новых модераторов буртасской поляны, Василий Бочкарев говорил - "я узнал тебя, знаешь, я ведь всех до сих пор узнаю по голосу... Спасибо тебе". А голос слабел и вибрировал от покидающих еще вчерашнего Титана сил.

Он не был ни белым, ни пушистым. Он был самим собою. 

Он был незаурядным и достойным игроком современной России со всеми ее политическими казусами и институциональными изысками, порою трудно перевариваемыми адекватным умом и незапятнанным девиативностью мироощущением.

Он играл по правилам или по "правилам", которые, увы, все зримее приняты в этом обществе. 

Не он сконструировал эти правила, но он стал их частью в формате некоего негласного социального договора верхов и низов, понимая в силу своей статусной информированности очень многое...

Он был частью Родины, а Родина была частью таких, как "бочкаревы".

"Мы были такими, как вы. Вы будете такими, как мы…"

Эти слова обращают ум каждого, кто входит в братскую усыпальницу-костницу русского Свято-Пантелеимонова монастыря на Афоне, к памяти об истинном смысле сей временной жизни. 

Давайте не забывать об этом здесь и сейчас, в нашей многострадальной Пензе - части России, со всем тем, что формирует ее особый местечковый дух и столь же противоречивый колорит. Время оценок еще не пришло... Увы.

"Мы были такими, как вы. Вы будете такими, как мы…"

Пусть твоя душа, Кузьмич, покоится в обители, где нет печали, а жизнь - вечна...

Спасибо тебе за след, который ты оставил в наших сердцах. 

"И познаете истину, и истина сделает вас свободными"

(От Иоанна 8.31.32).

Ты стал СВОБОДНЫМ... Прости нас всех...